Ничего не говори. Помолчи, глядя со мной в это небо надежд и увядших цветов. Ты никогда не обещала мне ничего вечного или, может быть, долговечного, нет, ты всегда приходила и уходила, напевая любимые мотивы Васильева. 

Я обожал твои стихи для других. О других. 

Все что было — вычеркнем, закрасим корректором и спрячем в самый дальний ящик стола в заброшенном доме, где то у моря наших планов на будущее. 

В плеере на репите уже который год та самая песня, под которую мы встречали рассвет, каждый в своей комнате. Ты — с такой близкой подругой, я — с такими въевшимися в мозг мыслями о тебе. Без тебя. Для тебя.

В нашем с тобой мюзикле только у тебя есть (был) голос. Он прыгал по нужным нотам, без осечек и фальши. Я слогал для себя легенды о нашей любви и верил, что это было, а ты… а ты даже не знала о них. 

На совместных фотоснимках тебя нет. Мы запечатлели на них лишь печальный город, полный пустых людей и бездомных котов.

Я верил тебе и в тебя. Я молился на каждое слово в твоих стихах, но даже боги не вечны для смертных, даже ты..

Я готов сжечь все мосты.

Март.

Весна.

Я курю и иногда выпиваю. Где то позади меня Сережа Есенин настойчиво предлагает зайти в кабак, к проституткам и паленой водке. 

Прошу не помощи, а всего лищь стакан.

Свой разбил вместе с розовыми очками о стену реальности и любви к вам.