Милая, превосходная моя Марго. Я пишу тебе как тогда, в далёком сентябре. 

Окружающие советуют тебе сжечь все мосты, я знаю, я видел. 

Заполненные водой улицы, заполненные пустотой прохожие — твой мир. Я слышал его. Знаешь, машины не так плохи, ты не так ужасна среди этого мира. Ты, пожалуй, вписываешься. Далёкие тротуары и навзничь упавшие свотофоры — единственная память о тебе, Марго.

Твоё имя я способен произносить каждой птице, каждому камню, о который спотыкаюсь, о котором, в последствии думаю последними дрянными словечками. 

Декабрь был на редкость прекрасен: те розы —  Ты их хоть помнишь?

Чай, печенье, разговоры по сути о пустоте.(В такой же пустоте, к слову.) Вакуум кафе был заполнен исключительно нами. И чаем с печеньем, раз уж на то пошло.

Хорошо, а октябрь. Его ты помнишь?  - Почему я не особо удивился? Естественно  не помнишь. 

Ахматова. Её тёмная вуаль. Мои неловкие паузы между строчками, твой смех между моими мыслями. Твои дрожащие пальцы, мой звонкий от холода голос. Это всё?

Нет, конечно нет. Я заблужусь в твоих венах, ты в моём парфюме. Пистолетом слов, пулей афоризмов — выстрел в голову. Мне, естественно. 

Морали в нашей истории нет, лишь жалкое подобие на недодраму. Нашу парочку нельзя назвать безумцами. Всё как у всех, с одним лишь отличием: мы не пытались что — либо сделать.

 Это, пожалуй, было — бы лишним.