Я не пишу тебе дифирамбы, да и не хочу, в общем — то.

Мир огромен, а у меня в голове лишь овечки да тараканы.

Сплошь и рядом твоё лицо. Лицо, полностью изъеденое молью, да подругами. Нескончаемыми, развязными, пьяными.Тебя это устраивает, тебе такое нравится. Да? — Ну конечно же да..

Никто не может нам помочь. Никогда и нигде мы не будем вместе. Только если рядом. Устала жить последняя бабочка в банке. Ты закрыл крышку, оторвал ей крылья, конечно она устала. 

Дорогой, любимый, правильный. Я давно не пишу тебе писем, да и не хочу, в общем — то.

Они не нужны тебе, мой корявый почерк смыт гимнами твоих эмоций. Ты всегда был чувственнее меня. Это я так,  к слову.

Вот ты сидишь наверное, скучаешь, пьешь,  и жалкой нитью событий, в мозг твой входит осознание сознания.  Обморок не состояние для тебя. А вот для меня состояние, ещё какое..

У меня. От тебя.

Прекрасный, удивительный, замечательный.

Я сломала ноги пытаясь найти в тебе хоть каплю чувств. Хоть каких нибудь. Тщетно, безысходно. У тебя внутри лишь прогнивающая арка, построенная давно, на основе лишь желаний. Ты привык так жить, не заботясь ни о ком и ни о чём,  посылая всё подальше в океаническую глубь. К китам да водорослями. 

Меня ты посылаешь дальше, почти к Дьяволу, почти за договором. Я согласна. Если только всё это искренне.

Я не пишу тебе дифирамбы, да и не хочу, в общем-то. 

Тебе ещё не надоело?

Поразительно быстро побледнели в наушниках слова песен. Странновато — близко ходила около меня бессонница, то и дело запрокидывала  длинные бледные ноги на мои плечи. (Или она парила в воздухе, или у неё были очень длинные ноги.)

Я был на грани суицида. Меня спасла вера, только не в Бога. В тебя. Я верил каждому твоему паршивому слову, не думая о предательстве, считая его понятием тебе чуждым и незнакомым. О, даже небо не знало, как я ошибался.Или знало,  но молчало; я никак не мог понять, почему именно наш союз, почему наши разум и сердца? На свете много других пар,  в мире много вот таких убийственно отчуждённых от мира людей, так почему мы?

Вопрос мучавший меня годами становился лишь больше, не давая возможности даже дышать. О жизни я молчу. Жизни — то и не было.  Был лишь мир, общество и я. Не входивший в мироздание, однако не значащийся мёртвым. Как это назвать?  - Никак, пожалуй. 

Я окончательно повзрослел, начал заниматься тем, чем никогда не хотел. Смысла в этом не было, но так делали все, это ведь нормально, естественно, нужно. Вот и я занялся  делом. Стал лицом работающим и получающим зарплату, как остальные. Зарплата была небольшой, но на существование  хватало.

Долгое время меня не посещали абсолютно никакие мысли, но в один прекрасный вечер я стал вспоминать. Вспоминал долго, тяжело, словно всё что я помнил сожгли, спрятали, закопали, а я, как реставратор  чего-то важного, собирал всё это заново. Не зная зачем и почему я вспомнил. Вспомнил всё. Тебя, бессонницу, песни, всё.

Зачем я это сделал мне и самому непонятно, но думаю, это потребуется.  Обязательно, прекрасная Марго, обязательно.

Итак, что мы имеем? 

Капля безысходности от осознания никчёмности работы? — Да, что есть, то есть.

Запойные мысли под продрогшее дыхание строк сценария? — Тоже есть.

Марльборо, Винстон, Парламент, что там ещё валяется в твоей безобразной сумке?  А,  ну да, прости меня,  я забыл Портал. Но кому какая в самом деле разница, какую дрянь ты с видом победителя подносишь к потрескавшимся губам?  Кажется, только я знаю о твоих ежах в мыслях и лисах в руковицах. 

Ты забыла всё в тот момент, когда вышла из этой чёртовой комнаты в рваных джинсах и с ободранными мыслями.

Ты не обычная блядь, коих много. Которыми заполнены мои мысли. Рыжие, блондинки, брюнеточки, все они — не более чем бляди, я уже сказал. Ты, скорее всего, на пару легионов ролей выше, ты умеешь мыслить. 

Я всегда любил и буду любить в тебе эту черту.

Рассмеялась. Я знал, что ты это сделаешь. А ты знала? Скорее всего нет. Ты вообще что — нибудь знаешь?

Раздвигать мысли перед людьми твоя работа? Дура.

Дура, да вот только ты — ли дура?.. Это для тебя слишком пафосно.  

Моя прекрасная актриса. 

Как кефир. Фу. Гадость. 

Ты тоже. Но ты как чай, вкусный, адекватный, ароматный. Пахнешь как посол франции. Люблю твой запах. Он режет напополам мозг так, что одна половина его умирает, но зато другая — всё так же думает о тебе. О том шикарном ублюдке, что разбивает меня на тысячу и один осколок, калечит мышцы и суставы, вытягивает нити ДНК в надежде получить из этого картину как у Пикассо. 

Думаешь, я не могу ответить? 
Ты прав. Мышь из нас только я. Романс спет. Все солисты, состоящие из нас, к слову, разбежались по кухням, готовя очередную отраву, коей будут давиться вечером. И каждый, каждый будет уверять другого, что готовка «на высоте». Исключительно каждый будет говорить о искусстве и ненависти.(К другому?) Ненавидишь рок, доширак и меня.
  — Ненавижу йогурт кофе и тебя.  
Ну ты и врун.
Не люблю лжецов, прелесть, ой как не люблю.
Улыбка? Ты? Улыбаешься? Галлюцинации. 100%. Ничего более рационального не придумаешь к твоей Дьявольской улыбке.
Йогурт который ты купил заставляет думать о тебе. Чай который купила я для тебя, заставляет тебя думать о чём — то ещё. Знал бы ты, как это нечестно!
Я в очередной раз достаю книгу. Что, не нравится? Не нравится, когда тебя не слушают?
Так будет часто, теперь, по крайней мере.
Благородный вечер — мой конёк.

 

Я пожалуй погорячился в стремлении быть  тобой. Я кричал на многоэтажки, однако они были глухими. Такими — же как ты иногда. Я бился головой о каменный пол моей души не представляя другого финала. Разве что… белка. У меня — ли, у тебя. Это непонятно, однако не вредит никоим образом уставшим за день глазам.  На тебя можно смотреть всегда, ты это знаешь. Поэтому остаёшься улыбчивым и ничуть не обречённым. 

Мне нравится Блок, а ты слушаешь реп. В твоих наушниках кто-то противно и монотонно зачитывает десятки строк, а ты слушаешь. Внимательно, с изумлением. 

Мысли. Они тянутся мириадами железных ленточек напоминая о тебе. Или не о тебе, да и есть ли разница? 

Мой Мартовский заяц убежал. Оставил мне только кружку чая, да воспоминания. Зачем они мне? 34 строчки не годятся на роль хорошего прошлого.34 строки не сделают погоду в будущем.  34 строчки только тут, в настоящем,  выполняют работу. Ужасную, на мой взгляд.

Ничего нового не произошло за пару тройку нудных, словно из пластилина часов. Пятница, так?  Как прошла эта неделя, кто мне скажет?  Я поразительно не помню ничего. Решительность моего склероза поражает, иногда заставляет меня задуматься.

Ничего не хочу слышать. Не хочу снова видеть эту женщину. Глупое сознание не понимает привычек, глупая память не имеет понятий. Наверное,  я достала саму себя, но даже меня это не волнует.  Внезапный гнев, парочку часов назад сменился на полноценную прострацию, а мысли о проблемах, витавшие во чреве разума благополучно заменила пустота.  Мне по нраву минимализм, но не сейчас,  не в таких количествах. 

Она вернётся. Всё будет как раньше, с учетом лишь её состояния и нужды в покое, которую, скорее всего, она оставит на заднем плане, равнодушно принимаясь за мои нервы и мозг, явно не успевающий отдохнуть от неё.

Ночь давит на виски тишиной. Решив не спать, я понимаю, что совершила ошибку. Нужно было ложиться раньше, много раньше. Но я себя не слушала. Вставать через 2 часа, смысла закрывать глаза нет. Закрою — проснусь не раньше часа. Оно мне надо? Не думаю.

Я не думаю, что он выспится. Да я уверена в том,  что сна он не заметит. Кофеин не действует на меня,  но я пью кофе по утрам в надежде на то,  что я внезапно проснусь, почувствую бодрость, счастье. Но понимаю, что произойдет это лишь в том случае, когда я буду под кайфом. 

Субботы ждать бессмысленно, как и воскресенья, впрочем.

Опять. Ещё раз. Снова. Дубль 2. Или 3.Или 4. 
Хотя да, всё это не слишком понятно, во всяком случае мне.

Приехав в какое — то место, у меня есть привычка замечать не людей, а атмосферу, некую ауру помещения. Приехав туда, где я обычно трачу по меньшей мере 7 часов своего драгоценного, но столь ненужного времени, я обнаружила занятную штуковину, не подходящую под описание ауры, биополя, атмосферы, как угодно. Всё было спокойно. Сам зал был воплощением спокойствия. Этакий апогей совершенного молчания человеческой природы, хотя малыши кричали слишком громко. Удивлённость отдалась нелепым, но до боли удручающим отзвуком скрипки в висках.
Прикрыв на секунду веки, я обнаружила, что большего, по крайней мере сейчас — не нужно. Я бы хотела стоять там вечность. Именно там. Там было так тихо, так спокойно. Хорошо.
Но вот — звонок. Он так нагло, так беспощадно, так хамовато прервал меня. И чем, скажите на милость, я ему помешала? Ах. Ладно.

Первым в расписании был урок литературы, нужно было выучить Лермонтова. Я открыла его на досуге, пробедалась глазами по строчкам на идеальной бумаге, запомнила, однако, при должном рассмотрении этого «запоминания» я поняла — «ничего ты, милая, не выучила. »

Однако, отмеренную мне двойку я так и не получила, по причине до боли забавной — изложение. Про скворца. Признаюсь, мысли мои были далеко от класса, от этого скворца, от школы вообще. Я была на чаепитии с Екатериной Великой. 
Я люблю её времена, хотя — бы за то, что тогда был этикет. Сама я чётко понимаю, что в наш век этикет важен не меньше, чем в её, однако, кого это волнует?

Пожалуй, эту запись я решила сделать по более чем занятной причине — короткая Рыбья память, которая когда — нибудь доведёт меня до чего — то забавного.

Я снова влюбилась в тебя, Алиса. Я снова люблю тебя.Радуйся. Моя неврастения доросла до уровня гранёного стакана, и не замечая в тебе перемен пытается разбиться о мою голову.Алиса, ты что — то слишком бледная, может врача? Не хочешь? Ладно. Я не против, ты пожалуй, и правда сама.Я надеюсь, что это незаразно, Алиса, я правда надеюсь, что не буду таким — же трупом, как ты! Ты ужасна, Алиса! Но я так тебя люблю.Ты такая милая, когда не пытаешься говорить.Ты правда очень милая.Я люблю твой голос. Мне нравится тебя слушать.А тебе? Нет? Я знала.Ну что — же, когда ты в очередной раз будешь умирать — не смей звать меня на помощь. Я не приду. Как и в прошлый, как и в позапрошлый раз, да и вообще никогда.А ты меня звала? Нет. Почему я всё это сказал? Потому, что я надеюсь, что ты хотя — бы думала обо мне.Ахахахаха..(Что — то я перечитала Кэрролла. о.о)

Я за*балась, если честно.
Слава Богам, я за*балась не жить, а просто существовать. Иногда я просто надеюсь на скорую, безболезненную смерть, а потом понимаю что я кретин, и нужно немного потерпеть.
Хочу что — бы всё закончилось быстро, что — бы никто не при*бывался.
Хочу устроить грёбанный передоз, а потом вспоминаю, что я никчёмный подросток с огромными, бл*ть амбициями, ни на что не способный.
Хотя нет, могу чай пить вечно.
 Мысли о расчленёнке уже не кажутся такими бредовыми.
Мысли о таких мыслях — кажутся вполне нормальными.
Меня бесят чёртовы сплетники. Почему в человеке вообще может жить подобное?!
Почему, бл*ть в человеке столько дерьма? Почему нельзя быть сознательным?!
Ну почему, сука, люди не могут просто ДУМАТЬ! Я не прошу анализировать, я не прошу решать математические задачи, я просто прошу рационального мышления! Хоть толику логики! Хоть немного здравого смысла!

 Будь у меня выбор, я бы предпочла Аляску тому что имею. 

Я серьёзно и реально за*балась! А самое дебильное то, что все знают МЕНЯ лучше МЕНЯ САМОЙ! Все знают куда я ходила, с кем курила, с кем бухала, с кем ебал*сь, одна я этого не знаю.

Где чёртова справедливость, гуманность и МОЗГ, которые присущи людям?!
Какого хрена?!
Аррр, бесят!

Мда, вывести меня из равновесия легче, чем мне казалось ранее....

 

Надеюсь, с тобой всё в порядке, милый покемон.